Автостоп.
Вспахивая ногами грязно-снежную кашу обочин, вовлекаясь в навязчивый ритм движения подавляющего и заманивающего автомобильного потока, вдыхая отравляющую сладость бензиновых и дизельных паров, пытаясь вглядеться в чаще равнодушные, иногда презирающие, и изредка улыбающиеся глаза за тёмной, прозрачной гранью лобового стекла, отделяющей личную территорию от раздражающих внешних природных и человеческих стихий; надеясь привлечь и заинтересовать, надеясь заполучить во временное пользование кубометр тёплого движущегося пространства, поднимаешь руку, щурясь от яростных порывов воздуха, летящих вслед за мчащимися на крейсерской скорости невозмутимыми фурами из далёких и чарующих регионов.
И вот, наконец, молниеносно отреагировав на спасительный маяк правого поворотника, врываешься в чужой, но уже во многом узнаваемый, мир своего будущего попутчика, от чистого ли сердца, с корыстными ли намерениями, ставшего на какое-то время твоим добровольным заложником. Искра сокрытой в глубине металлической конструкции вспышкой вдыхает жизнь в не успевшее ещё остыть сердце-мотор, и вот уже весь организм прирученного четырёхколёсного зверя наполняется рычанием – мурлыкающим малолитражной иномарки, сторожевым многоопытного внедорожника или же грозным хищного большегруза.
Расположившись поудобнее, насколько это позволяют внутренности современного сухопутного левиафана, c ненавязчивой и ни к чему не обязывающей беседой сразу обо всём, отмахиваясь от абсолютно несвоевременных напрягающих мыслей из совсем другой – городской жизни, как от назойливых жалящих насекомых, вглядываешься в перелистывающиеся страницы окружающей действительности и в бесконечный, сливающийся в единую линию, пунктир дорожной разметки, неумолимо отмеряющий пространство и время твоей короткой жизни.
Раскрытые нараспашку ветровые стёкла-жабры выгоняют наружу сигаретный дым, радио где-то на границе восприятия жонглирует звуками и словами, не оставляющими никаких воспоминаний и впечатлений, уставшие слипающиеся глаза изредка реагируют на не выключенный кем-то встречный дальний свет. В такой момент внутренней стороной рёбер ощущаешь, что вечно разъедающая изнутри неистребимая гидра повседневных проблем, пусть на время, но всё-таки уползает в самый дальний и тёмный уголок твоей души, а весь остальной её объём захватывает непостижимая, необъятная и такая родная тебе Дорога…
Вспахивая ногами грязно-снежную кашу обочин, вовлекаясь в навязчивый ритм движения подавляющего и заманивающего автомобильного потока, вдыхая отравляющую сладость бензиновых и дизельных паров, пытаясь вглядеться в чаще равнодушные, иногда презирающие, и изредка улыбающиеся глаза за тёмной, прозрачной гранью лобового стекла, отделяющей личную территорию от раздражающих внешних природных и человеческих стихий; надеясь привлечь и заинтересовать, надеясь заполучить во временное пользование кубометр тёплого движущегося пространства, поднимаешь руку, щурясь от яростных порывов воздуха, летящих вслед за мчащимися на крейсерской скорости невозмутимыми фурами из далёких и чарующих регионов.
И вот, наконец, молниеносно отреагировав на спасительный маяк правого поворотника, врываешься в чужой, но уже во многом узнаваемый, мир своего будущего попутчика, от чистого ли сердца, с корыстными ли намерениями, ставшего на какое-то время твоим добровольным заложником. Искра сокрытой в глубине металлической конструкции вспышкой вдыхает жизнь в не успевшее ещё остыть сердце-мотор, и вот уже весь организм прирученного четырёхколёсного зверя наполняется рычанием – мурлыкающим малолитражной иномарки, сторожевым многоопытного внедорожника или же грозным хищного большегруза.
Расположившись поудобнее, насколько это позволяют внутренности современного сухопутного левиафана, c ненавязчивой и ни к чему не обязывающей беседой сразу обо всём, отмахиваясь от абсолютно несвоевременных напрягающих мыслей из совсем другой – городской жизни, как от назойливых жалящих насекомых, вглядываешься в перелистывающиеся страницы окружающей действительности и в бесконечный, сливающийся в единую линию, пунктир дорожной разметки, неумолимо отмеряющий пространство и время твоей короткой жизни.
Раскрытые нараспашку ветровые стёкла-жабры выгоняют наружу сигаретный дым, радио где-то на границе восприятия жонглирует звуками и словами, не оставляющими никаких воспоминаний и впечатлений, уставшие слипающиеся глаза изредка реагируют на не выключенный кем-то встречный дальний свет. В такой момент внутренней стороной рёбер ощущаешь, что вечно разъедающая изнутри неистребимая гидра повседневных проблем, пусть на время, но всё-таки уползает в самый дальний и тёмный уголок твоей души, а весь остальной её объём захватывает непостижимая, необъятная и такая родная тебе Дорога…
